| Искусство |
| 24.10.2013 04:10 |
| Оркестром дирижировал Владимир Голшман, партию фортепиано исполнял Дмитрий Тёмкин. Впервые Гершвин имел возможность услышать это произведение в исполнении другого большого художника. И так же, как в марте на концерте Падлу, произведение Гершвина исполнялось в самом конце. Программа включала Увертюру к опере Вебера „Эврианта”, Концерт ля мажор Листа (солист Тёмкин) и раннее произведение Аарона Копленда „Торжественное шествие смерти”. Концерт Гершвина был встречен громом аплодисментов. Он сумел покорить также и французских музыкальных критиков. Артур Оэре восхвалял „неисчерпаемость его энергии”, „причудливость его свободно, плавно льющихся мелодий”, „обостренное чувство оркестра” композитора. Эмиль Вийермо писал: „Это очень характерное произведение заставило даже самых скептически настроенных музыкантов понять, что. . . джаз может глубоко затрагивать самые возвышенные чувства”. Одна или две знаменистости, присутствовавшие на концерте, были менее восторженны в своих оценках. Сергей Дягилев, гениальный создатель и руководитель труппы „Русский балет” сетовал на то, что этот Концерт — „хороший джаз, но плохой Лист”. По мнению Сергея Прокофьева, это произведение — не более чем последовательность множества „тридцатидвухтактных корусов”. Во времена своих „парижских каникул” Гершвин не только слушал свою собственную музыку и благодарные аплодисменты французской публики и критиков. Он нанес бесконечное число визитов, присутствовал на многочисленных приемах в модных салонах, где каждый раз был „гвоздем программы”. Его визиты к известным музыкантам Парижа носили более деловой характер. В Монфор-Ляморй он побывал у Равеля.С Равелем он встречался за год до этого в Нью-Йорке во время первого визита композитора в Соединенные Штаты. 7 марта 1928 года, в день пятидесятитрехлетия Равеля, Эва Готье устроила прием в его честь. „Я спросила у него, что ему подарить, — вспоминает Готье, — и он ответил, что хотел бы услышать Джорджа Гершвина и встретиться с ним”. |