| Знаменитости-и-шоу-бизнес |
| 02.04.2013 09:43 |
| Призадумавшись о том, чего же, собственно, не хватает Грейс, он не мог не заметить, что, как только речь заходит о ее семье и близких, и в частности об отце, она стремится уклониться от ответа или же отвечает как-то туманно и расплывчато. Грейс могла часами распоэзиваться о своих театральных родственниках: дяде Уолтере, вирджинском судье; дяде Джордже, драматурге, таком изыс-канном и утонченном. Однако как только дело касалось Джека Келли, Грейс будто набирала в рот воды (создавалось впечатление, будто она сбита с толку и не понимает, о чем идет речь) или же старалась переменить тему разговора (из чего Ричардсон сделал вывод, что это наверняка отражает — хотя бы частично — отцовское отношение к ней); «Как я понимаю, Грейс была лишь пешкой в его игре, — говорит Ричардсон. — И это привело к тому, что дочь постоянно искала кого-то, кто напоминал бы ей отца, кто бы заменил собой ее любимого папочку». Дон Ричардсон с готовностью ухватился за эту роль. Свенгали, живший в нем, пришел в восторг от того, что ему подвернулась возможность сделать из девчонки звезду. «В ней было нечто колдовское, — вспоминает он. — Она казалась мне чем-то вроде чистого холста, на котором любой желающий мог написать какую угодно картину».А так как в академии Грейс была занята в актерской группе Ричардсона, то постепенно начала предаваться фантазиям относительного Свенгали — герой романа Джорджа Дюморье «Трильби».их будущего: якобы они с Доном станут в Филадельфии основателями новой театральной труппы, она будет ведущей актрисой, а Дон — режиссером, а дядя Джордж будет писать для них пьесы. «Добиться успеха и всеобщего признания у себя в Филадельфии — это всегда . оставалось для нее самым главным», — вспоминает Ричардсон, который с трудом представлял себя в роли режиссера провинциального театра. Ричардсон вскоре по характерным ужимкам подружки догадался, куда направлены ее честолюбивые устремления (например, по аристократическому голосу, который она выработала у себя, по ее горделивой поступи). «Она ступала, — вспоминает он, — а не ходила на двух ногах, как все простые смертные. Ей почему-то ужасно иравилось сидеть полностью распрямив спину — ну, совершенно по царски. Было заметно, что Грейс уже точно решила для себя, кем ей быть. Когда она танцевала «Богатырские ворота», то откровенно давала понять, что в действительности она и есть та самая восточная княжна. Она сама мне в этом призналась. Сказала, что такова ее фантазия. В то время я не придавал этим причудам особого значения, но теперь со всей ясностью вижу, что уже тогда она начала создавать мифический образ Грейс Келли». У Ричардсона, однако, возникла существенная проблема, связанная с теми амбициями, которые он лелеял относительно театральной карьеры своей подружки.Он смотрел на возможности Грейс придирчивым взглядом прожженного импресарио и поэтому испытывал немалые сомнения относительно того, хватит ли Грейс профессионализма, чтобы полностью реализовать себя на сцене. «Я никогда не заблуждался на тот счет, будто Грейс наделена выдающимся актерским талантом, — говорит он сегодня. — Потрясающая внешность и умение держаться — да. Что ж, не стану спорить. Но, увы, никакой силы в голосе, никакого умения донести его до зрителя. Она бы никогда не сделала карьеру в театре». |