Игры отныне коллективные, и, если ребенок занят один, то объективными прагматическими видами деятельности, сложным конструированием или чтением правдивых историй. Из коллективных игр преобладают игры со сложными правилами: в войну, где он всегда в чине, полон воинственного авторитета, облечен правом жизни или смерти для своих подчиненных и пленных вражеского лагеря; игры в жандарма и воров (грубые, шумные игры), и если на воздухе, в правилах игры всегда есть бег, преследование, поиск приключений. Правила содержат «уставы», назначение административных чинов, уголовных санкций. Девочек принимают в эти игры, но всегда в качества «дублера» мальчика; они помещаются в тыл. Намечаются смешанные дружбы, и «девчонки» — для того, чтобы стоять в воротах, стоять на стороже, чтобы быть санитаркой. Он относится как к трусам к тем, кто на них нападает, и др., но сам забавляется тем, что пугает их, терроризирует, а потом утешает, защищает, дает конфеты, короче пользуется своей властью соблазнителя и победителя по типу любви-привязанности, еще рыцарскому и ревнивому, окрашенному инфантильным садизмом до пубертата, который отметит наступление поиска взаимных отношений любви между мальчиком и девочками.
наказанным, афишируя без пользы подрывные идеи. Он чувствует себя внутренне свободным. И в особенности он перемещает эксклюзивный интерес к своему отцу или мужчинам его семьи на других мужчин и мальчиков, либо в качестве соперника он пытается их «побить» (успешная учеба, победы в спорте, в драках), либо в качестве ученика он ими объективно восхищается, позволяя себе судить о них.Из этого вытекает, что по отношению к отцу неполноценность сына принимается тогда совершенно естественно в том, что в ней есть реального, в точности как для любого индивида, и при этом не происходит пробуждения садистического агрессивного соперничества, острого чувства неполноценности, отказа им восхищаться, если объективно он это заслуживает — наоборот.