АНАЛЬНАЯ СТАДИЯ | Детки

Но изгнать свои экскременты в фиксированное время, часто с усилием, не ожидать спонтанный и требовательный позыв, не поиграть с тем, чтобы задержать, составляет в поле зрения ребенка отказ. Запрет играть с этим впоследствии во имя отвращения, которое показывает взрослый (даже когда он его не испытывает), создает еще один отказ.

Но ребенок отказывается от удовольствия лишь ради другого: здесь — приглашение любимого взрослого. Идентификация, уже известный механизм на оральной стадии, — одно из его удовольствий.Однако способ отношения, установленный для экскрементов, не может исчезнуть, так как стремиться имитировать взрослого в его жестах и словах — это еще не значит участвовать в его способе думать и чувствовать. Так, ребенку нужны будут субституты, на которые он может переместить свои аффекты: это будут разнородные предметы, которые в этом возрасте он постоянно таскает за собой и к которым никто не может прикоснуться, не вызвав его гнева, «его капризы»; только он имеет на них права жизни или смерти, т. е. сжимать их в руках или их уничтожить, бросить; одним словом, дать им существование или нет, как своим экскрементам.Итак, вместо того, чтобы играть со своими экскрементами, он погрузится в изготовление пирожков из песка и будет возиться в мусоре, воде, грязи; и по причине этого перемещения, бессознательного, более или менее строгая установка родителей в вопросе чистоплотности, не только сфинктеров, но вообще, будет благоприятствовать или помешает развитию ребенка и его адаптации к соци-альной жизни с непринужденностью тела и ловкостью рук.Если, впрочем, из-за игры или случайного запора ребенок задерживает экскременты, часто следует анальная агрессия взрослого, свечка или даже клизма. Для ребенка это экономия усилия и эротическое удовлетворение пассивного соблазнения; но операция может быть болезненной, взрослый может рассердиться. Аффективная амбивалентность прорисовывается снова и связывается по ассоциации с нарождающимся мазохизмом.Более того, что касается поведения: ребенок подходит теперь к очень удовлетворительному нейро-мышечному развитию, что создает у него потребность свободно распоряжаться группами своих мышц агонистов и антагонистов и дает ему отныне возможность имитировать взрослого не только в речах, но и во всех его жестах. Он активный, шумный, грубый, агрессивный с предметами, которые уже не только в пределах досягаемости, но которые он берет, рвет, бьет, бросает на пол, как если бы он в это умышленно вкладывал удовольствие, усиленное к тому же, как только он замечает, что это вызывает недовольство взрослого. Идентификация удалась, потому что он любит взрослого, ему нравится сердить и бить. Амбивалентность, появившаяся к концу оральной стадии, закрепляется.Но ребенок пользуется своей мышечной агрессией по одному правилу — своему «капризу». Приучить его и в этом к социальной дисциплине — это роль воспитания.На практике, когда ребенок не слушается, его ругают (в его глазах: лишают любви), его бьют, и, каким бы агрессивным ни был ребенок, какими бы сильными ни были его бунтарские действия, он всегда самый слабый и должен уступить.Но аналогично тому, как благоприятное воспитание позволит ребенку символические субституты его фекальных материй, аналогично для его мышечного воспитания ему должны предоставить каждый день время, когда без родительского принуждения он сможет играть так грубо и столь шумно, как ему захочется. Это защитное условие для его дальнейшей жизни и его либидо в будущем; иначе ребенок почувствует себя раздавленным под садистической властью взрослого (не потому, что тот с необходимостью садист, но потому, что ребенок проецирует на него свой неудовлетворенный садизм), и дальнейшая его деятельность останется во всех областях в солидарности с потребностью в наказании, что вызовет поиск случаев, когда пассивно он оказывается битым и подчиненным. К анальной стадии относится формирование характеров сознательных, сдержанных, аккуратных, работящих, серьезных и исследовательских у тех, кто нашел удовольствие следовать новым предъявляемым к ним требованиям; у других обнаружатся характеры упрямцев, ворчунов, упертых — тех, кто любит поскандалить из-за своего беспорядка, мусора, недисциплинированности, или еще тех, кого тщательный порядок, близкий к наваждению, делает невыносимыми для окружения.Интерес к фекалиям может быть сублимирован у художников, скульпторов, любителей украшений, коллекционеров любого толка и всех тех, кого банк и операции с деньгами вообще интересуют.Исходную точку для собственнических характеров, мелочных, скупости у взрослого следует искать в доминирующих составляющих анальной фазы (деньги представляют экскременты для бессознательного на анальной стадии). Наконец, садистические и мазохистические составляющие этого периода объясняют перверсии у взрослого, так же как и эксклюзивный интерес либидо к анальному отверстию в сексуальном акте в ущерб вагине, анатомическое существование которой еще неизвестно в возрасте детской фиксации, оставшейся живучей у первертов.Предмет любви, который ищут индивиды этого характерологического типа, не является специфически гетеросексуальным или гомосексуальным. Генитальная характеристика предмета его желания параллельна или второстепенна, можно было бы сказать. Важно, чтобы при контакте с ним он обрел тип эмоциональных отношений, испытанных по отношению к доминирующему и одновременно ценимому выше, чем надо, взрослому из того предгенитального детства, где магическая значимость могущества воспитателя или воспитательницы навязывалась ему, телесно подчиненному, даже в случае, когда его вербально высказанная воля, казалось, ставила его в оппозицию к господину, бесспорному в фактах и действиях, которые он навязывал.Покорять или быть покоренным — таков предел отношению, оцененному как любовь. Это этика обладания, которая находит свой конец и свое оправдание в самой себе. Это, стало быть, латентная и бессознательная гомосексуальность, которая подразумевает выбор объекта, будет ли речь идти или нет об особе другого пола. Искомая дополняемость не подчинена творческой эффективности обоих партнеров, но усилению чувства могущества — столь же у одного в активности, как у другого в пассивности, — их поведенческих социальных действиях и часто очень вплетенных во взаимозависимость, также нарциссическую.Важно, чтобы объект был очень слабым или очень сильным. Субъект, находящий удовольствие в роли обратной и зависимой. Объект, часто удвоенный мужем или ребенком, вызывающим озабоченность, если это женщина, или страдающий от болезни, увечности или под бременем тяжелой судьбы, которая его опутывает. Если ситуация на троих исчезает и объект оказывается, наконец, свободным, он теряет свою ценность сексуального объекта. Когда этот анальный характер преобладает у женщины, она бывает хорошей и верной служащей требовательного хозяина, быть избранной жертвой которого для нее становится ценным с точки зрения ее нарциссизма. Речь может идти о мужчине, как и о паре муж —теща, или о ком-то, кто ее эксплуатирует, давая ей оправдание за уклонение от женской активности, ощущаемой как вознаграждение, в плане генитального осуществления.Такие характеры численно доминируют в современном обществе на всех уровнях шкалы нашей культуры — называемой христианской — в капиталистической системе. Над гомосексуальным анальным Сверх-Я доминирует страх неприятия, который аннигилирует, или успеха, который осуществляет превращение в вещь, независимо от явленной творческой ценности человеческой чувствительности и оригинальности, от жизненной и поэтической силы влияния индивида. Крайние типы у женщин, что касается сексуального поведения, — это проститутка и мужеподобная женщина с точки зрения сентиментальной и личной жизни: женщина-ребенок, часто инверт, замаскированная под вамп, в качестве мужеподобной женщины или супруги и матери, безупречной в домашних добродетелях и в одеждах жертвенности. Фригидность у женщины и импотентность у мужчины происходят от сверхинвестирования действовать, делать, заставлять делать то, что аутентично ощущено и выражено.Крайние типы у мужчины, что касается сексуального поведения, представлены сутенером и педерастом. В социальном поведении — всеми ролями ведущего и избранной жертвы или же в сублимированном виде в ролях хирурга, врача, воспитателя. Легко понять, что невроз заимствует у этой фиксации главное из обычной симптоматологии истерии, невроза навязчивости и органическую патологию хронических заболеваний при слабом здоровье и вереницы их заклинательных пантомимических трогательных опосредовании, ипохондрических и психосоматических, на службе нарциссизма перверсивного анального типа. Вся фармацевтическая терапия без рецепта врача оправдывает социальный характер этого как коммерчески выгодный. Магическая сила, ожидаемая от чудо-лекарств, купленных втихомолку, — это необходимая помощь, чтобы вынести жизнь в случае, когда особый тип объекта либидо отсутствует или не может быть найден и зависимость по отношению к этим средствам лечения, по меньшей мере, столь же велика и необходима, как и зависимость от человека.Мысль на анальной стадииВ этом возрасте, который является возрастом амбивалентной инициации, происходит сенсибилизация (по причине как раз этого открытия амбивалентности) к восприятию антагонистических пар.По дуалистской схеме, происходящей от анального инвестирования («пассивный — активный»), ребенок будет устанавливать с тем, что его окружает, серию квалифицированных знаний в соответствии со связью этого объекта с самим ребенка после того, как он его идентифицирует с чем-то, что он знает.Всякая женщина — это мама; добрая —злая. Всякая женщина в возрасте — бабушка, добрая —злая, большая —маленькая. Вот как идет его сравнительное исследование.Объекты, которые противятся его воле, являются «злыми», он их бьет; и он ссорится с ними и со всем тем, что на них походит или с ними ассоциировано. Но когда его желания приходят в противоречие с желаниями взрослого, он не может его бить или во всяком случае, если он «злой», его наказывают, и (воображает, что он) теряет его дружбу. Это мораль Красивого и Некрасивого.Ребенок уступает, потому что он испытывает потребность в каждый момент во взрослом, во всемогущем «божественном» и волшебнике-взрослом, и тем, что он слушается или не слушается его, он делает его для себя благоприятным или безразличным, если не опасным. В других случаях, подобных тем, что есть в его опыте, «быть послушным» будет состоять в выборе действия, конформного тому, что ему известно о желаниях взрослого, который может извратить этику ребенка, для которого «послушный» может означать «пассивный, неподвижный, нелюбознательный».Мы видим, таким образом, что спонтанные агрессивные влечения и агрессивные реакции против всего того, что ему противодействует, должны быть отсрочены, перемещены; и, когда взрослый в игре, эти влечения и эти реакции будут перемещены на объекты, напоминающие взрослого; по ассоциации это источник символизма; или по представлению: кукла, животное; это источник фетишизма или тотемизма детей КТ о, что они направляют свои аффекты (предназначенные взрослому) на эти объекты, дает им субъективную реальность, которую ребенок будет принимать за объективную реальность, — о ней он не имеет понятия, не имея еще смысла «связей», каузального «почему», — он, кто воспринимает объективную реальность лишь в соответствии с приятными или неприятными отзвуками, которые она оказывает на его собственное существование.Мы обнаруживаем, следовательно, на анальной стадии мысль, характеризуемую механизмами идентификации и проекции: эти проекции всегда осуществляются в рамках дуальности, внутренне присущей садо-мазохистической амбивалентности объектных отношений.’Это время тотемных животных и время фобий, через них выражается страх перед объектом, инвестированным самим ребенком магической силой. Этот объект (обычно — животное), представляет для бессознательного ребенка взрослого, у которого он забрал свое агрессивное инвестирование либидо, чтобы его спроецировать на заместителя — страшное животное .